И. Ф. Стравинскому

¹ (Письмо И. Ф. Стравинскому воспроизводится по фотокопии черновика, хранящейся в ЛГТБ. Предположительно датируется концом 1930-х - началом 1940-х гг.)

В течение многих лет я воздерживался от письма, которое мне очень неприятно отсылать Вам, Вам, с которым я связан воспоминаниями о самых радостных для меня днях художественного сотрудничества. Теперь, прочтя в газетах, что А. Больм в Калифорнии, в Hollywood Bow'l будет при Вашем содействии ставить новую хореографию для нашего балета "Жар-птица", я чувствую себя вынужденным обратиться к нему и к Вам с вопросом: как Вы смотрите на это с чисто моральной точки зрения?

Откинем в данный момент юридическую сторону дела - вопрос о праве (с точки зрения "существующих законов") пользования сюжетом, о праве продавать его и пр. и пр. Все эти права трудно защищаемы. Защита их связана с большими неприятностями и иногда приводит к смехотворным результатам (напр[имер], присуждение трех центов в вознаграждение морального ущерба)...¹

¹ (Говоря о "присуждении трех центов", Фокин намекает на описанный в "Новом русском слове" 7 июня 1938 г. случай со Стравинским: композитор предъявил иск на сумму 10 тысяч долларов к кинофирме "Уорнер Бразерс", использовавшей музыку балета "Жар-птица" в сочетании с вульгарными вальсами для одноименного фильма с пошлым уголовным сюжетом. Суд, признав моральную правоту Стравинского, присудил ему чисто символическое вознаграждение в размере трех центов.)

Совсем другое - этика; она удерживает человека от неправильного поступка, она не имеет никакой "давности".

Балет "Жар-птица", переданный мною Вам для написания к нему музыки, является плодом большой моей работы. Это не сказка, переделанная в балет, такой сказки нет, а сюжет, основанный на изучении и объединении многих сказок. В него я вложил свою фантазию, свою мечту о новой форме балета, свои приемы особого изложения действия и т. д. и т. д.

Передавая Вам его и указывая все детали действия, я был уверен, что наша работа неразъединима, что каждый момент музыки будет выразителен и будет выражать именно те самые чувства и настроения, кот[орые] составляют содержание балета. Как можно музыку оторвать от того содержания, для выражения которого она написана?

Никто у меня либретто не покупал, ни Дягилев, ни Вы, ни музыкальный издатель (как это было, напр[имер], с бал[етом] "Дафнис и Хлоя", котор[ый] у меня купил Дюран).¹

¹ (Французское издательство, пользовавшееся мировой известностью, - "Дюран и Шеневерк" (с 1870 г.), "Дюран и сын" (с 1891-го), "Дюран и К°" (с 1934-го). Называлось именем одного из владельцев, органиста и композитора Мари-Огюста Дюрана, позднее - его сына Жана Дюрана.)

Вот почему я был очень удивлен, увидав на нотах, что все права принадлежат Юргенсону, что за получением права на постановку mise en scene надо обращаться к нему. Какими же mise en scene он владеет? Почему моя mise en scene принадлежит ему, а не мне?

Естественно было бы понять это так, что, хотя и без моего ведома и без моего согласия, издатель Вашей музыки взял на себя охрану моих авторских интересов и при каждом предложении постановки балета будет запрашивать меня по поводу либретто, mise en scene, хореографии. Но этого ни разу не случилось.

Читал я, что Вы продали право на "Жар-птицу" кинематографическому обществу, что Вы судились с этим обществом, и одной из причин тому было, что сюжет фильма имеет к балету лишь весьма отдаленное отношение. Следовательно, Вы бы хотели, чтобы сюжет мой был использован фильмом без изменений. Теперь же я читаю, что моя хореография будет заменена совершенно новой хореографией А. Больма.

Конечно, совершенно новой, независимой от моей, она быть не может. 1. Хореография связана с музыкой, а музыка с сюжетом. 2. Больм много лет видел мой балет и не сможет вычеркнуть его из своей памяти.

Итак, мои выдумки, мои мысли и чувства будут использованы, а меня самого при этом просто будут считать несуществующим.

Было время, когда Больм был в тяжелом положении и этим передо мной оправдывал необходимость принять предложение постановки "Золотого петушка" "по Фокину".¹ Но теперь, насколько я знаю, он непрестанно работает и имеет полную возможность ставить свои балеты. Отчего бы ему не ставить его хореографию на музыку, не связанную с моим творчеством?

¹ (Фокин имет в виду опубликованное в 1923 г. письмо, в котором он писал о присвоении Больмом авторства "Золотого петушка" и других аналогичных поступках. Больм ответил Фокину полным покаянием, оправдываясь безвыходным материальным положением.)

Для меня несомненно, Игорь Федорович, что если Вы пересмотрите все Эти вопросы не с деловой, коммерческой точки зрения, а с точки зрения нравственного права человека на создание его фантазии, плод его духа, то Вы войдете в мое положение и почувствуете неправильность и жестокость отрыва от меня того, что составляет часть меня и что я так доверчиво, радостно раскрыл перед Вами, не допуская и мысли, что мое может уйти от меня.

Буду благодарен, если Вы объясните мне, как Вы смотрите на все изложенное мною.

Я уверен, что кроме очень несовершенных и временных законов, действующих в разных странах и между странами, Вы верите еще и в другие законы, вечные и более обязательные.¹

¹ (Ответа Стравинского на это письмо не обнаружено, однако оно, по-видимому, достигло цели, т. е. Больм больше "Жар-птицу" при жизни Фокина не ставил. Только через три года после смерти Фокина Больм осуществил этот балет в Нью-Йорке.)

Искренне преданный Вам М. Фокин