Новая балетная драматургия

Бурнонвиль вырос в интернациональной балетной среде, где царили совершенно четкие каноны, определяющие выразительные возможности танца. Но, создавая балет, наполненный новаторскими идеями, он ищет новые формы их выражения. Поэтому в "Народном предании" он решительно порывает с существующими правилами в тех ситуациях, где твердо уверен в драматургической наполненности действия:

он противопоставляет крестьянский танец и "игру" богачей, чтобы дать характеристику противоположных образов;

сочиняет танец девушек-эльфов, не превращая его в дивертисмент, в пластике показывая силы, внушающие панический страх, лишающий человека разума;

создает галоп троллей, который рождает множество ассоциаций;

решает самый первый крестьянский танец в забытой сегодня сцене у святого источника как символ защиты Хильды от троллей;

и, наконец, он ставит соло фрекен Бирте, ее так называемый "Танец у зеркала", как повествование о ее душевной раздвоенности. Идея внутреннего психологического противоречия делает это соло подобным танцу Петрушки во второй картине шедевра Стравинского - Фокина.

Остальные номера балета: вариации парней в крестьянском танце в начале первого акта; две вариации Хильды, забавляющей троллей; цыганский па-де-сет и давно забытый танец невесты - это та часть хореографии Бурнонвиля, которой была уготована печальная участь - потомки предпочли не заметить ее оригинальность и заменить на более привычную.

"Мимикодраматические" искания Бурнонвиля привели его ко многим удивительным решениям в постановке "Народного предания". Но преемники балетмейстера отвергли их, вернувшись к шаблонной пантомиме. А мы, основываясь на опыте американского, французского и советского реалистического балета, признаем правоту Михаила Фокина, когда он, впервые увидев "Народное предание", сказал датской танцовщице:

"Это блестящий балет, но вы не знаете, как его танцевать. А я это знаю"^*.

^* (Запись М. Брок-Нильсен разговора между нею, М. Фокиным и журналистом А. Киркебю во время пребывания М. Фокина в Дании. Приблизительно 1918-1920 гг. - Прим. авт.)

Новаторство драматургии "Народного предания" проявилось и в многоплановости и разнообразии ролей: от партий чисто академического плана - Хильда, Ове, семь цыган в дивертисменте последнего акта - до большой группы игровых ролей в так называемом полуклассическом стиле: Бирте, Могенс, два парня из первого акта, служанки в усадьбе. Кроме того, в балете действует ряд характерных персонажей: Мури, два ее сына-тролля (Дидерик и Видерик), повар усадьбы и две пожилые женщины с кургана троллей.

С самого начала партии Хильды, Бирте, Мури и в первую очередь юнкера Ове стали классическими в датском балетном репертуаре.

Георг Брандес был не одинок в своей похвале. Балет вызвал всеобщее восхищение.

"Легендарный исполнитель роли юнкера Ове - Вальдемар Прайс получил в подарок от благодарных зрителей большой серебряный кубок работы известного мастера.

Балет "Народное предание" был переработан в пьесу, получившую очень широкое распространение"^*, - писал Брандес.

^* (Балет "Народное предание" переработан в драматическую сказку Эд. Коллином, А. Ипсеном и В. Эстергардом. Премьера состоялась в Народном театре в Копенгагене в 1892 г., где пьеса прошла 53 раза. Постановка неоднократно возобновлялась и в дальнейшем была переработана для кукольного театра. - Прим. авт.)

Можно с полным правом сказать, что Август Бурнонвиль отомстил тем европейским драматургам, которые "присвоили" монополию на создание либретто. "Народное предание" было создано не писателем, а сочинителем балета, произведение которого вдохновило литераторов на создание драмы.

Из всех балетов Бурнонвиля, исполнявшихся в связи со столетием его кончины, ни одна партитура не звучала так величаво, как музыка "Народного предания". При всем том, что Бурнонвиль очень тщательно наблюдал за работой композиторов (записи в дневнике говорят об их многочисленных встречах), не могло быть и речи о том, чтобы он предложил этим знаменитостям заимствовать какие-либо номера из известных опер, песен и т. д. Гаде и Хартман работали совершенно самостоятельно и следовали - конечно, в рамках поставленной задачи - только собственным творческим идеалам. Некоторые фрагменты музыки балета напоминают симфонические произведения Гаде и Хартмана. Но музыку балета "Народное предание" может услышать лишь современный любитель симфонических концертов, да и то в те редкие вечера, когда оркестр исполняет произведения этих великих представителей датского музыкального романтизма. Однако именно самоценность партитуры балета позволила ей занять свое законное место в мировой истории искусств. Написанная почти за двадцать пять лет до "Лебединого озера" Чайковского, она свидетельствует о том же стремлении авторов освободить балетную музыку от принятых штампов.

Независимо от нашего отношения к музыке трех композиторов прошлого между партитурами "Народного предания" и "Лебединого озера" есть существенная разница. Первая была создана в сотрудничестве с профессионально зрелым хореографом. Вторая родилась главным образом по инициативе Чайковского на тему сценария, написанного неопытным либреттистом. В результате на премьере почти половина музыки Чайковского была отброшена и заменена музыкой других композиторов, написанной в привычном стиле. Партитура была переоркестрована, когда балет уже после кончины композитора дошел наконец до главной театральной сцены России. Относительно же "Народного предания" нам известно, что Гаде и Бурнонвиль в долгих поисках нашли заключительную часть балета. Большие фрагменты танцевального дивертисмента, па-де-сет Гаде неоднократно переписывал, долго сомневался, не следует ли выделить "Свадебный вальс". Даты представления музыки свидетельствуют также о том, что у Хартмана были свои проблемы с актом троллей. 21 января репетиция "завершена", а 7 февраля Бурнонвиль вновь получает ноты из рук Хартмана. Сотрудничество оставалось гармоничным вплоть до того момента, когда композиторы и хореограф согласились, что партитура может быть представлена на суд зрителя.

Но другое отличие в судьбе "Народного предания" и "Лебединого озера" говорит не в пользу датской музыкальной жизни. Партитура Чайковского неоднократно привлекала внимание современных хореографов. Они возвращались к ней, даже будучи вынужденными отказаться от великолепного решения Льва Иванова и Мариуса Петипа, основанного на музыкальной переработке. В Дании к произведению, созданному Хартманом - Гаде - Бурнонвилем, относились как к старому платью, которое можно распороть и перекроить, следуя вкусам следующего поколения.

Даже если бы Бурнонвиль после "Народного предания" больше ничего не создал, он все равно вошел бы в европейский балетный романтизм как интересный и умный хореограф. Но он жил и творил еще двадцать пять лет. В период подготовки "Народного предания" Хейберг упрекал балетмейстера в недостаточном интересе к труппе. Бурнонвиль связался с заграничными театрами с целью найти работу в другом месте. Этот шаг был вызван не только оскорбленным тщеславием. Читая новую иностранную литературу, например Диккенса, он чувствовал, что в балете кроются неиспользованные возможности, которые он мог бы осуществить лишь вне узкой датской среды. В этом он ошибся. Понятие "сочинитель балета" было заменено понятием "либреттист". Придирки Хейберга были булавочными уколами по сравнению с событиями вне театра.