Значение для духовной жизни Скандинавии

Действие балета "Народное предание" происходит в Ютландии в начале XVI века во время правления короля Христиана II. Это был тревожный период реформации, крестьянских восстаний, противоборства королевской власти и дворян-феодалов. Место действия - богатый хутор, неподалеку от которого находится высокий курган и священный источник. Наследница хутора - своенравная Бирте, обрученная со своим двоюродным братом, юнкером Ове. За ней усиленно ухаживает господин Могенс. События первого акта разыгрываются в лесу. Бирте пришло в голову организовать там праздник. Это не нравится старой домоправительнице: лесные гномы и тролли не любят, когда их беспокоят. Крестьяне развлекают господ танцами. Бирте затевает игры с гостями, танцует, проявляя свое своенравие и капризы. Когда все уходят, юнкер Ове остается на кургане.

Темнеет, курган поднимается на четырех раскаленных колоннах, и из него выходит девушка гор Хильда, которую ее повелительница Мури заставляет заманивать людей. Она предлагает Ове выпить из кубка, но, когда он выливает его содержимое на землю, оттуда вырываются языки пламени. Несмотря на коварство Хильды, она и Ове чувствуют влечение друг к другу. Хильду призывают обратно в курган, который спускается на землю. Вокруг Ове кружатся эльфы и заколдовывают его, лишая разума. Судорожно прижимает он кубок Хильды к губам.

Во втором акте действие переносится в сам курган. Мури хочет выдать Хильду за одного из своих сыновей - Дидерика - и по этому случаю созывает всех троллей Севера. Хильда отказывается. Она на мгновение остается одна и прозревает благодаря видению детства: подземные духи похитили ее, а в колыбель положили ребенка-тролля. Во время праздника троллей она и второй сын Мури убегают из кургана.

Третий акт разделен на четыре части. В сцене у святого источника Хильде удается наполнить кубок Ове святой водой и заставить его выпить эту воду, что возвращает ему разум. А в это время Могенс натравливает народ на Хильду, Тролля и Ове. Затем действие переносится на хутор. Бирте танцует перед зеркалом, проявляя свой истинный характер. Она так зло обращается со слугами, что самый смелый из них восстает против нее. Бирте в судорогах падает на пол. В зале появляется Хильда, убежавшая от Могенса и его людей. Одна из старух узнает кубок в ее руках. Хуторяне опознают Хильду по родинке. Она тот ребенок, которого подменили Бирте. Когда Бирте приходит в себя, никто ей более не повинуется. Слуги нашли свою настоящую госпожу. Бирте устремляется в лес за помощью.

Третья сцена разыгрывается в лесу. Мури и остальные подземные духи не желают больше оставаться в Дании, поскольку Хильда исчезла. От топота ног множества разъяренных людей курган проваливается под землю. Это едет Видерик со своими охотниками. Он заколдовывает своих преследователей, они вынуждены качать головой в разные стороны при звуке его цимбал. Группа вооруженных людей не может помочь Бирте. Зато Дидерик приветствует ее как свою сестру-тролля. Мури разрубает узел: она заставляет Могенса жениться на Бирте, одарив его целой тележкой сокровищ.

Последняя сцена. Ночь на Ивана Купалу. Люди танцуют. Хильда обручается с Ове.

"Народное предание" - это реалистическая история, а сюжет используется для оправданности танцев.

Бурнонвиль знал, что в балете "Кирстен Пииль" ему не удалось в достаточной мере разработать мотивы эльфов, танцев у зеркала и праздника середины лета. Эти мотивы Бурнонвиль под влиянием реализма и опыта со "Свадебным поездом в Хардангере" связывает с конкретными ситуациями датского фольклора (девушки-эльфы: одна превращается в трех, три - в одну, это исходный пункт танцев эльфов; кубок Хильды, тележка с драгоценностями, тролли, которые больше не желают оставаться в Дании, и т. д.).

Бурнонвиль признает, что его курган троллей обязан своим существованием сказке X. К. Андерсена "Холм эльфов". Оценка этой сказки полностью зависит от отношения к произведениям X. К. Андерсена такого рода. "Холм эльфов" принадлежит к разряду бурлескных фантастических сказок, где человек видит окружающий мир, имея в глазах осколок кривого зеркала. Под впечатлением всеобщего обмана и измены конституции Бурнонвиль видел в "Холме эльфов" Андерсена нечто большее, чем банальную историю о троллях.

В датских книгах о балете с некоторым удивлением констатируется, что именно радикально настроенный Георг Брандес восторженно отзывается о "Народном предании". Для меня нет никаких сомнений в причине такой реакции. Брандес видел балет тогда, когда ясен был замысел Бурнонвиля. Когда купюры и переделки не превратили праздник вершины лета в жанровую картинку. Иначе нельзя понять Брандеса, который утверждает:

""Народное предание" вызывает в нашей душе самые различные настроения - трагическое, порожденное ужасами, и тут же сердечный смех; это празднично, прекрасно и в высшей степени трогательно"^*.

^* (Brandes G., Kritiker og Portraiter, København. 1870. Et Folkesagn, s. 193-97.)

Особенного внимания заслуживают слова "трагическое - ужасами". Какое конкретно место действия можно определить этим словом? В некоторой степени тот момент, когда девушка-эльф танцами лишает Ове рассудка, но, скорее всего, две другие ситуации: трагична тирания хуторской барышни, ибо злоба вызывает страх, и трагична погоня за Хильдой и Видериком, организованная господином Могенсом, ибо преследование добрых людей заставляет зрителя испытывать страх.

Существует мало либретто, где авторы применяют слово "восстание". Бурнонвиль пишет, что слуги "восстают" против Бирте. Если описанные выше сцены балета зрители восприняли как "трагические", то и балетное "восстание" вышло далеко за рамки домашнего скандала. Исходя из этого, следует всерьез отнестись к мнению Георга Брандеса о "Народном предании":

"Этот балет, богатый красотой, имеет огромное значение для духовной жизни Дании и Норвегии. Исполненная высокой поэзии народная фантазия возрождена в нем необыкновенно образно. Автором найдена единственно возможная форма, когда чудо становится узнаваемым и понятным. В каком другом роде искусства все то, что в сагах и мифах является действием, движением, жизнью, не будучи воплощенным в словах, могло найти свое правомочное воссоздание и посредством красоты обрести такую силу воздействия?"^*.

^* (Brandes G., Kritiker og Portraiter, København. 1870. Et Folkesagn, s. 193-97.)

Брандес верно отметил, что Бурнонвиль воскрешает народное предание в единственно возможной форме - балете. С этой точки зрения Бурнонвиль достиг многого за двадцать лет, прошедших после того, как он и его ученица Гран видели "Сильфиду" в Париже. После поучительного, поэтического, прелестного спектакля он создает представление, "имеющее значение для духовной жизни Дании и Норвегии".

Можем ли мы сегодня уловить это значение?

В известной степени - да. Бурнонвиль противопоставил логической цепи "Сильфида" - "Жизель" создание балета "Неаполь", в котором банальный принц уступает место героям, возрождающим старинный оптимизм фольклора. "Народное предание" продолжает полнокровный первый акт "Неаполя": Хильда находится в кургане троллей, хитроумными уловками девушка-эльф лишает Ове разума. Положение влюбленных осложняется после того, как она освободилась от троллей, а он силой ее любви вновь обрел разум. Тот факт, что они оба осознали свое человеческое достоинство, ничего не меняет в господстве зла. Дальнейшее действие "Народного предания" предрешают два мотива, оставшиеся актуальными и сто лет спустя после смерти Бурнонвиля: это абсурдная игра (Могенс, берущий в жены тролля Бирте за золото) и восстание.