3. Неопределенные перспективы

Грустные сумерки

В 1840-х годах, кроме "Тореадора" (1840), "Неаполя" (1842) и "Бельмана" (1844), Бурнонвиль создает ряд неинтересных, скучных, но претенциозных балетов. Они не пришлись по вкусу ни прежним поколениям, ни нынешним. В них варьируются всего две темы.

Псевдоисторические постановки "Детство Эрика Манведа" (1843), "Малютка Кирстен" (1845) и "Рафаэль" (1845) были созданы под влиянием итальянского романтизма.

Можно найти отдельные детали, представляющие интерес для истории театра, и в этих произведениях. Например, в "Малютке Кирстен" многие элементы предваряют "Народное предание", а в дебатах о "Рафаэле" обсуждались проблемы создания декораций.

Но такие моменты не меняют общей картины. И проекты Бурнонвиля того времени, оставшиеся лежать в письменном столе, указывают на его нерасположение к работе. Многие из отложенных тогда проектов позже были найдены, отредактированы и воплощены их автором на сцене. Так обстояло дело с балетом "Абдалла", написанным летом 1848 года. Он был поставлен через семь лет с явным расчетом на экспорт, то есть с намерением придать виртуозности сильный акцент французского балетного романтизма. (Бурнонвиль в ту пору собирался создать репертуар для Вены^*.) Второй эскиз делает еще больший кульбит в голове сочинителя балетов, ибо, достигнув через десять лет сцены, он разительно изменился: ужасная история с разбойниками-убийцами, полная трагических событий, - "Аннита, или Сбор урожая в Альбанских горах" превратилась в прелестный "Праздник цветов в Дженцано"^**.

^* (Либретто "Абдаллы" датировано 1 сентября 1848 г. - Прим. авт.)

^** (Либретто "Праздник цветов в Дженцано" датировано 22 сентября 1848 г. - Прим. авт. )

Незавидна также и судьба миниатюр тех лет, хотя многие из них в форме либретто содержали и идею, и оригинальный замысел, как, например, детский танец "Эхо воскресенья". Бурнонвиль по этому поводу пишет: "Встречен холодно и быстро исчез", "не нашел необходимого отклика"^*.

^* (Bournonville Aug., Theaterliv og Erindringer, s. 74.)

Явно другая картина складывалась вне Королевского театра. Бурнонвиль создал, в частности, одно из замечательных па-де-де для своей ученицы Марии Шарлотты Нордберг^*. Руководство стокгольмской Оперы просило его развить исключительные способности этой танцовщицы, подобно тому как он это сделал с Христианом Иогансоном. Счастье улыбнулось Бурнонвилю и тогда, когда он взял на себя устройство благотворительного представления для "Союза спасения беспризорных детей". Он сделал центральной фигурой "Детского праздника", поставленного в придворном театре, свою тринадцатилетнюю дочь Августу.

^* (Нордберг Мария Шарлотта - шведская танцовщица; солистка Королевской оперы в 1840-1860 гг.)

Бурнонвиль считал, что "счастливые дети" должны прийти на помощь "заброшенным детям". А какая буржуазная семья рискнула бы вызвать подозрение, что у нее нет "счастливых детей"? "Их приводили толпами, они почти не умещались на сцене, и все, конечно, были приняты"^*. "Детский праздник" снова показал способность балетмейстера создавать для детей естественные ситуации, в которых они не предстают дрессированными куклами. После очень небольшого количества репетиций ансамбль был готов, спектакли шли легко. Мы не знаем, сколько репетиций имела Августа, но мы знаем, что после "Детского праздника" она серьезно стала мечтать об искусстве.

^* (Bournonville Ch., Erindringer fra hjemmet og fra scenen, s. 39.)