2. Поиски потерянного времени

В Дании

Основой для своего следующего балета Август Бурнонвиль выбрал литературное произведение. Он вынул из ящика стола черновик, датированный 1838 годом, с заметками об исторических персонах и жизни средневековой Дании, которые сделал при чтении романа, написанного Б. Ингеманом в 1828 году. Балет получил название "Детство Эрика Манведа". Естественно, что Бурнонвиль думал о таких темах после успеха "Вальдемара". Когда же он увидел восторг, который вызывали сюжеты из средневековья в Италии, роман "Эрик Манвед" показался ему находкой.

Балет имел далеко не такой успех, как "Вальдемар". Но нельзя не проникнуться уважением к самокритичности балетмейстера, когда обращаешься к его собственной оценке балета, сделанной пятью годами позже. Он констатирует: "Ирония вкралась во все, что ранее считалось святым. Если старый патриотизм стремился строить и возвышать, то нынешний стремится разрушать и выравнивать... Я пришел к выводу, что "Вальдемар" в целом на ступень выше "Детства Эрика Манведа". Всегда рискованно инсценировать роман: его можно сократить как угодно, но предъявляемые к такому спектаклю требования все равно никогда не могут быть удовлетворены. Тот, кто знает роман, не интересуется сокращениями или изменениями, тот же, кто к этому равнодушен, не понимает хода мысли"^*.

^* (Bournonville Aug., Mit Theaterliv, s. 166-169.)

Затем он приводит примеры удачных с точки зрения балетмейстерской техники сцен в "Эрике Манведе", где драматическая ситуация и психология героев более правдивы, чем в "Вальдемаре". Решающее значение при оценке Бурнонвилем своих сочинений имеет восприятие им современной истории. Это сказывается даже в том случае, когда он объясняет читателю причину своего неуспеха. Чувство справедливости изменяет Бурнонвилю только тогда, когда он обрушивается на всю прессу скопом. "Эрик Манвед" - убедительный тому пример. Вряд ли можно оценить это спорное произведение с большим уважением к его создателю, чем то сделал журнал "Ny portefeuille":

"Даже когда творческий дух заводит его слишком далеко... мы видим борьбу титана и радуемся ей, ибо чувствуем, что у него есть мощь для борьбы с теми силами, на которые он резко обрушивается"^*.

^* (Ny Portefeuille, bd. I, spalte 153-60.)

Эти слова исполнены пиетета к художнику - Дон Кихоту, который в свое время посмел обратиться к королю, а ныне создал "Эрика Манведа". Только ли итальянские балеты толкнули Бурнонвиля на выбор героев средневековья? Нет. "Детство Эрика Манведа" был еще одним балетом в ряду праздничных спектаклей, поставленным на этот раз в связи с днем рождения кронпринцессы. Бурнонвиль был явно заинтересован в том, чтобы восстановить лояльные отношения с семьей, глава которой, судя по всему, был инициатором унизительной высылки балетмейстера и строгого соблюдения наложенного наказания. В данном случае неплохо было использовать день рождения невестки. Новый замысел должен был сыграть свою роль и в той игре, которая велась на нижней ступеньке иерархической лестницы. Борьба Бурнонвиля с Августой Нильсен все еще не завершилась. По словам Роберта Нейендама, назревал и еще один конфликт - с Каролиной Келлерман (урожденной Фьельстед). Но у Бурнонвиля в запасе был прелестный козырь, который не учли его противники. Он отдал новую роль еще не прошедшей конфирмации дочери Августе.

В ряду второстепенных балетов Бурнонвиля "Эрик Манвед", может быть, является своеобразным феноменом, где по выбору темы и исполнителей можно проанализировать живую, противоречивую картину положения балетмейстера в сложных жизненных обстоятельствах.