Фуриозо не вовремя

^* (Неистовый (темп в музыке, итал.).)

Сразу после отъезда фрекен Гран группа офицеров, возглавляемая неким графом, начала кампанию против Бурнонвиля. Особенно нагло вели они себя 7 марта, когда пьяными пришли в театр с намерением устроить скандал. Едва публика при выходе Бурнонвиля зааплодировала (Люсиль Гран все еще находилась на разрешенных ей гастролях), они начали кричать и свистеть. Бурнонвиль сразу же ушел со сцены и отказался от выхода. "Закончив скандалить, банда, сопровождаемая шиканьем публики, покинула театр"^*. Только по настоятельной просьбе директора театра король отказался стать на сторону офицеров. На следующем спектакле Бурнонвиль "был вознагражден за происшедшее бурными овациями зрителей".

^* (Overskou, op. cit, s. 372.)

Это было время, когда демократические силы все активнее выступали против ненавистного абсолютизма и его ближайшего окружения - аристократии и офицерства. Внешне могло показаться, что Бурнонвиль случайно встал на сторону прогрессивных сил. Но это вряд ли можно назвать случайностью, ибо подобная ситуация повторилась позже.

Однако борьба между Гран и Бурнонвилем была далека от своего разрешения. Известие о том, что она порывает с театром из-за Бурнонвиля, стиль его обращения с балериной и диктаторство в отношении персонала могли пробудить гнев в тех же самых кругах, которые ныне защищали Бурнонвиля.

Все повернулось иначе. По ряду причин, не имевших никакого отношения к балету, Бурнонвиль после своего вступления в должность сделал ряд очень удачных номеров для опер и водевилей. Так, в марте 1838 года он одержал огромную победу постановкой в пьесе Эленшлегера "Улаф святой" сцены битвы при Стиклестаде. Карен Крог справедливо утверждает, что именно участие Бурнонвиля привлекло большое количество публики к пьесе Эленшлегера, несмотря на то что это был поздний и более слабый период творчества писателя.

Зимой 1838-1839 годов на западное побережье Ютландии, бывшее самым бедным районом страны, обрушился страшный шторм. Были предприняты многочисленные меры по оказанию помощи. Персонал Королевского театра высказал пожелание принять участие в помощи пострадавшим и получил разрешение дирекции поставить в их пользу спектакль. Балетмейстер, актер В. Холст и режиссер Т. Оверскоу были избраны ответственными за художественное исполнение. В книге "Датская сцена" один из троих, Томас Оверскоу, разъясняет, как возник этот фантастический проект, как был разработан и осуществлен и почему пресса писала, что в данном случае "свершилось невероятное".

"Аладдин" (1805), лучшая среди пьес Эленшлегера, представлявшая собой программное заявление автора, никогда не ставилась на сцене. Троим инициаторам постановки автор признался, что тщетно пытался придать ей такую форму, чтобы ее можно было сыграть на сцене. Трое решили задачу в единодушном сотрудничестве, которое через сто пятьдесят лет назвали бы "коллективным трудом". Из дальнейшей судьбы проекта видно, что Бурнонвиль был с самого начала его главной движущей силой. В процессе этого сотрудничества Эленшлегер с восторгом принял умные сокращения и варианты упрощения пьесы. Работа содействовала славе балетмейстера более, чем десять успешно поставленных балетов. По окончании работы писатель заявил:

"Да, только так это и должно быть! Создана совершенно необычайная и прекрасная пьеса!"

После этого "Бурнонвиль с колоссальной энергией и со свойственной ему богатой фантазией начал неутомимо трудиться над постановкой, используя весь свой опыт. Причем он взял на себя основную часть работы, исключив лишь режиссуру диалогов". Оверскоу рассказывал, как спектакль приобретал форму благодаря бесчисленным идеям Бурнонвиля. Это его имел в виду Эленшлегер, когда писал с искренним восхищением Оверскоу:

"Кому в сотрудничестве с Функом пришла в голову мысль выбрать забытую музыку Кулау^*;

^* (Кулау Даниель Фридрих Рудольф (1786-1832) - датский композитор (по происхождению немец). Жил в Дании с 1810 г. С 1818 г. работал в звании придворного композитора. Сочинял музыку для опер и зингшпилей.)

кто дал точнейшие указания по созданию великолепных декораций и сказочно прекрасных костюмов;

чья блестящая постановка массовых сцен превзошла все, что мы видели ранее;

кто с большим вкусом придал всему спектаклю восхитительный живописный эффект"^*.

^* (Overskou, op. cit. bd. V. s. 352-358.)

Одна газета после первого спектакля писала: ""Аладдин" на датской сцене! Поистине, если бы нам сказали, что мы однажды вечером увидим инсценировку "Тысячи и одной ночи" с Багдадом, Шехерезадой и властителем правоверных, мы вряд ли были бы более удивлены".

"Аладдином" Август Бурнонвиль доказал, что он истинный художник Театра, а не только балетмейстер. Мнение о спектакле как, о явлении исключительном продолжало существовать даже в труднейшие для Королевского театра периоды. Не могло быть и речи о снятии его со сцены - во всяком случае, пока был жив Бурнонвиль. При помощи "Аладдина" Бурнонвиль победил в борьбе с Гран. Хотя позже у него и возникали неприятности, победа несла в себе много моментов, имевших решающее значение для последующих ста лет. Во всяком случае, вывод о том, что в труппе, ставящей перед собой такие цели, нет места "звездам" в привычном международном употреблении этого слова, напрашивался сам собой.

"Аладдин" расширил театральные горизонты Бурнонвиля в том смысле, что позже он осмеливался браться за решение масштабных задач в опере, в драматических спектаклях и сыграл решающую роль в становлении современного датского театра.

"Аладдин" не только ободрил Бурнонвиля в трудный период. Работа с произведением Эленшлегера, который являлся идеалом Бурнонвиля в годы его становления, вывела балетмейстера из состояния неуверенности, возникшего при работе над "Сильфидой" в сотрудничестве с ее датской толковательницей. В школе Бурнонвиля появились новые юные таланты. В последние три месяца сезона балет "Вальдемар" снова красовался на афише - уже с другой Астрид. Люсиль Гран была найдена замена.

Премьера следующего балета Бурнонвиля вновь принесла ему большую победу, хотя и стала заключительной вехой первого этапа его творческого пути.