4. Год изменений

Первые эксперименты

Свен Краг-Якобсен дает трезвую оценку "Фаусту" - этому давно забытому балету Бурнонвиля:

"Бурнонвиль не прав и в том, что программа Перро повторяет его. Наоборот, она более строго, чем программа датского хореографа, следует оригиналу Гёте, из которого оба исходят. Перро сам написал либретто к своему балету, и он сделал образ Маргариты не таким слащавым и не столь насыщенным символикой, как Бурнонвиль"^*.

^* (Kragh-Jacobsen Sv., op. cit, s. 127.)

Бурнонвиль рассказывает, что, читая трагедию, он бессознательно регистрировал в уме, что в ней можно выразить танцем. Он признается также, что вдохновиться "Фаустом" ему помогли иллюстрации Ретша. А выбор сложного текста доказал литераторам и другим интеллектуалам, что у танцовщика сила не только в ногах.

Представление водевилей Хейберга как раз перед "Фаустом" кажется сегодня изысканной неожиданностью. Но делалось это намеренно. Водевили были в то время не только наиболее популярными развлекательными представлениями. Их автор Йохан Людвиг Хейберг^* совершенно серьезно считал, что они, являя собой соединение поэзии, музыки и театра, составляют прекрасное диалектическое единство, согласное с эстетической системой Гегеля.

^* (Хейберг Йохан Людвиг (1791-1860) - датский писатель; в 1849-1856 гг. занимал пост директора датского Королевского театра. Автор работ по теории искусства.)

"Фауст" имел неоспоримый успех. И успех этот сыграл роль определенного вызова, в котором нуждалось и балетное искусство, и Бурнонвиль, брошенного кругам, задающим тон в датской культуре. Последние вынуждены были занять определенную позицию в отношении к новому явлению в театре.

Член дирекции Христиан Мольбек, защитник фру Крецмер, не скрывает своей позиции: снисходительно высказывается о собственных или перенесенных из Франции композициях "директора танцев Бурнонвиля", будто и не видя разницы между понятиями "постановщик балета" и "автор либретто", и пишет внешне невинно, но ядовито:

"Сомнамбула" - первый и наиболее очаровательный из тех балетов, которые поставил Бурнонвиль". Гнусность заключается в том, что письмо Мольбека адресовано королю и практически является советом уволить Бурнонвиля, несмотря на "новый, тоже очаровательный и имевший огромный успех балет "Фауст".

Творения Бурнонвиля 1830-х годов и частично следующего десятилетия ценны неуемным желанием хореографа экспериментировать. Не в формальном или техническом направлении, для этого он слишком уважал основные принципы Новера, а в области обогащения выразительных возможностей сценария балета. Слова Мольбека, написанные в письме королю, несомненно, с намерением ослабить позиции Бурнонвиля, кроме всего прочего, просто неумны, поскольку написаны не только после "Фауста", но и после двух отнюдь не безынтересных произведений - "Ветеран, или Гостеприимная крыша" и "Тирольцы".

Балет "Ветеран..." интересен потому, что его герои-солдаты уже не символизируют "биографические" события и победы в жизни автора, а затрагивают созвучные тому времени моральные проблемы с демократических позиций. Это ясно видно из определения Бурнонвилем задачи "Ветерана":

"Материала для меня было более чем достаточно. Я представлял себе Мельника как старого солдата наполеоновской армии, переносил действие в любимую мною Нормандию (где я провел так много чудесных отпусков) и сравнивал эту землю и ее жителей с Данией, превращал мельницу в гостеприимный дом и мог сделать так, чтобы полковник искал убежище у собрата по оружию..."^*.

^* (Bournonville Aug., Mit Theaterliv, s. 121.)

Эти скудные строки, несомненно, дают понять ход мыслей Бурнонвиля в то время (1833). Бурнонвиль хотел не только рассказать в танце занимательную историю. Она, собственно, представляет для него второстепенный интерес, а дезертиры и беглецы давно уже стали излюбленными героями балета. Новым в балете Бурнонвиля было то, что заключалось в выражении "гостеприимный дом", где традиционный герой, беглец, становится активно действующим лицом в простой и реалистической среде. Бурнонвиль пишет об этом так:

"Природа является вечным источником для моего искусства. Драматические характеры и ситуации, можно сказать, исчерпаны, а так называемое новое - это только освеженное старое... У меня родилась совершенно новая мысль о моем искусстве, балет перестал быть для меня драматическим действием, в которое я вплетаю красивые детали и живописные эпизоды, но превратился в череду картин, объединенных драматической связью"^*. Бурнонвиль использовал в балете сценическую картину. Она выражает ту природу, ту среду, в которой развивается действие. Сценическая картина в балетах Бурнонвиля стала прямым действующим лицом: водяная мельница, показанная изнутри, под крытым проходом которой находится большое мельничное колесо, плотина вдали... Поскольку по ходу действия мельничное колесо вот-вот должно задавить ребенка, понятно, что Бурнонвиль думал не только о живописном назначении декораций. И неважно, что сочинитель балета в своих записках придирчиво комментирует "местные" недостатки тесной, примитивно оборудованной сцены. Он понимает, что публика лишена того, что он хотел ей подарить, - возможности наслаждаться иллюзией.

^* (Bournonville Aug., Mit Theaterliv, s. 121.)

Балет "Тирольцы" по сентиментальности действия имеет много общего с остальными ранними работами Бурнонвиля. Две сестры (их роли были поручены Андреа Крецмер и четырнадцатилетней Люсиль Гран) ждут своего обручения: младшая - с героем в исполнении Августа Бурнонвиля, с которым она любит играть и всегда дразнит, но в которого не влюблена. Юноша, поняв это, опечаленный уходит в лес и там находит изможденного ребенка. Мальчик сеет раздор между парнями и девушками и пробуждает тревожные чувства в Люсиль. Но поскольку ребенок - это Амур, все кончается наилучшим образом.

Этот балет очень напоминает рассказ X. К. Андерсена "Непослушный мальчишка", написанный в 1835 году. Ни X. К. Андерсен, ни Бурнонвиль не вели в те годы дневников, но мы знаем, что они были близко знакомы. А позже оба признались, что и в "Тирольцах", и в "Непослушном мальчишке" был пересказан сюжет из Анакреонта^*.

^* (Анакреонт (ок. 570-478 до н. э.) - древнегреческий поэт.)

Как и в "Ветеране", персонажи "Тирольцев", за исключением Амура, - реальные простые люди со своими реальными конфликтами. А изображение взаимоотношений между героями и героинями спектакля так далеко от обычных штампов того времени, что хочется поставить это в заслугу самому Бурнонвилю.