Слишком много нытья

Успех "Фауста" не сблизил Андреа Крецмер и Августа Бурнонвиля. Они воспринимали балет диаметрально противоположно. Позже Бурнонвиль рассказывал:

"Главная сцена представляла собой странствие Гретхен, изгнанной из своего привычного мира. Здесь я нашел много оригинальных и волнующих деталей и думал, что мастерски изобразил непонятую и отверженную женщину, когда наш знаменитый композитор вылил мне на голову ушат холодной воды: "Слишком длинно, слишком много нытья!""^*.

^* (Bournonville Aug., Mit Theaterliv, s. 127. )

Так называемый "Протокол о Королевском театре", где описаны костюмы к спектаклю, свидетельствует, что Бурнонвиль в противоположность более позднему периоду не чувствовал уверенности при подготовке "Фауста". Часто менялись детали костюмов или отвергалась предложенная для них ткань.

Приведенную в начале этой главы историю можно истолковать как показатель трудностей, возникавших в начале творческой деятельности балетмейстера. Но это не может дать исчерпывающее объяснение положения, сложившегося в то время, поскольку в дальнейшем Бурнонвиль заявит, что предпринятые им позже сокращения были напрасны. Описанная им сцена потеряла "законченность", внутренний ритм.

Видимо, правильнее будет предположить, что Андреа Крецмер, выполняя указания балетмейстера по поводу движений и пластических поз, вкладывала в то же время свое, слишком личное содержание в образ "непонятой и отверженной женщины". Кроме того, мы знаем, как хотела актриса с помощью дирекции "иметь в театре то же положение, что и директор танцев, дабы он не мог ею командовать, а только сообщать ей свои планы и предоставлял бы ей самой делать роли"^*. В противном случае Крецмер грозилась уволиться из театра.

^* (Bokkenheuser K., Det kgl. Teaters sidste Blatarnsfange, s. 72.)

Во время репетиций Бурнонвиль или сдерживал себя, или "только и делал, что старался не смотреть на главную исполнительницу". Ситуация, отнюдь не исключительная в театральном мире. И в этом свете история разоблачает нечто очень важное для понимания конфликта между Крецмер и Бурнонвилем. Да, балерина преступила границу между послушной ученицей и самостоятельным зрелым художником, но ей не хватило культуры и духовной зрелости для участия в художественном сотрудничестве.

"Кёбенхавнс постен" так оценивает работу танцовщицы:

"Фру Крецмер играет Маргариту мимически мастерски, что дает право сравнивать эту роль с "Сомнамбулой". Но больше всего удивляет и радует любителей искусства гениальное понимание и изображение Мефистофеля г-ном Страмбу. Актер создает художественно цельный образ, причем характер его выступает во всей силе своего духа и значения. Истинным шедевром в отношении слияния идеи и исполнения можно назвать сцену из второго акта, когда Мефистофель танцует с крестьянками и учит молодого крестьянского парня играть в карты и кости"^*.

^* (Københavns Posten, 6. arg. nr. 97, 3. rnaj 1832.)

Андреа Крецмер сделала роковую ошибку, забыв, что она была не единственной, кого учил Бурнонвиль в своей школе и чей талант он отшлифовал в своих постановках. В течение будущих десятилетий появятся танцовщицы, связанные с Бурнонвилем вовсе не тем, что он содействовал их заключению в тюрьму.

Кульминационным пунктом в карьере Андреа Крецмер были "Сомнамбула" и "Фауст". Следующие три года прошли в жалобах, заявлениях о болезни и значительных денежных штрафах, пока Андреа Крецмер - по собственной просьбе, но, как это ни мелочно со стороны дирекции, без пенсии - не получила увольнения. Она выступала за границей: в Стокгольме, Санкт-Петербурге, Москве, но не оставила большого следа в истории театра. Ее гастрольные выступления в 1845 году в Королевском театре (в "Сомнамбуле") прошли незамеченными^*. Она пережила Бурнонвиля почти на десять лет.

^* (Гастроли состоялись 7, 13 и 19 сентября 1845 г. - Прим. авт.)