Выводы Бурнонвиля

Так называемый балетный романтизм, который потомки связывают с "Сильфидой" Филиппо Тальони, составляет ничтожно малую долю в романтизме как в духовном течении. Масштабные процессии в честь Разума, Свободы времен Революции были, в сущности, романтическими^* именно в том смысле, какой Бурнонвиль позже вкладывал в понятие французского романтизма. Поэтому оценка Бурнонвилем главных хореографов этого направления - Пьера Гарделя и Луи Милона - имеет большое значение:

^* (Эти процессии точнее можно отнести к революционному классицизму.)

"Счастливым последователем Новера был Гардель-младший: "Телемак", "Прозерпина", "Парис", "Психея"^* и "Блудный сын" - оригинальные произведения, создавшие эпоху в своем высоком жанре. Гардель не обладал гениальностью, но у него было бесконечно много вкуса и знаний. Никогда исполнение не достигало такого блеска, как именно в его балетах, где Огюст Вестрис, Дюпор и Гардель, Шевиньи, Клотильд и Шамруа^** восхищали парижан чудеснейшим сочетанием музыки и танцев.

^* ("Психея" - балет на музыку Миллера. Поставлен П. Гарделем в 1790 г. "Прозерпина" - балет на музыку Ж. М. Шнейцхоффера, поставленный П. Гарделем в 1818 г.)

^** (Дюпор Луи Антуан (1781/3-1853) - французский танцовщик, балетмейстер. Гардель (Миллер) Мария Элизабет Анна Убер (1760-1833) - французская танцовщица; жена П. Гарделя. Шевиньи - французская танцовщица; с 1790 г. танцевала в парижской Опере в балетах П. Гарделя. Клотильд (Клотильда Мафлеруа) (?-1828) - французская танцовщица; исполнительница главных ролей в балетах П. Гарделя. Шамруа Луиза (1779-1802) - французская танцовщица; партнерша О. Вестриса.)

Милон сделал не менее почетную карьеру в другом жанре: "Нина" и "Клари" были шедеврами в более сентиментальном стиле. Гардель восхищал глаз. Милон трогал сердце"^*.

^* (Классики хореографии, с. 261.)

Удивительно, как совпадают многие из тех выражений, которыми последующие поколения характеризовали Бурнонвиля, с его словами о Гарделе и Милоне. Но Бурнонвиль рассказывает и о других сторонах влияния старших коллег на его практическую деятельность:

"Никто не мог конкурировать с ним (Гарделем. - Прим. авт.) в сценической аранжировке больших опер, где танцы и пышные процессии играют столь важную роль. Таких дивертисментов, вроде вставленных в "Триумф Траяна", "Данаиды", "Фернан Кортес" и "Волшебную лампу", ни раньше, ни после него не смог дать ни один балетмейстер. Трудно сказать, чему приходилось больше удивляться - неисчерпаемой ли его изобретательности или же необыкновенной расчетливости в использовании времени и артистических сил. Насколько я в отведенном мне ограниченном кругу находился под влиянием этого великого мастера, я не могу решить, но по его примеру я в полную противоположность Новеру и большинству моих заграничных коллег всегда разрабатывал в своих композициях детали и перелагал их на скрипку, прежде чем приступить к разучиванию, - иначе легко можно поддаться ненадежной импровизации"^*.

^* (Классики хореографии, с. 304.)

Бурнонвиль откровенно заключает:

"Я... восхищался его огромным талантом и до последних дней придерживался его принципов, руководивших мной и подкреплявших меня в борьбе с погоней за модой и проявлениями дурного вкуса"^*.

^* (Классики хореографии, с. 306.)

Бурнонвиль не уделяет столько же внимания Милону, хотя именно к его произведениям он обратился, когда взялся за возрождение балета в Копенгагене. По собственному признанию Бурнонвиля, Гардель и Милон оказали огромное влияние на становление его хореографических идеалов. К этим именам прибавился еще и Шарль Луи Дидло, работавший в Санкт-Петербурге, чей балет "Зефир и Флора" очаровал Бурнонвиля даже по описаниям. И наконец, он подчеркивает свой долг перед Луи Анри - французским хореографом, который пользовался такой любовью публики, что из-за внутренних интриг завистников был удален из Оперы.

Анри ставил свои балеты за границей, но Август видел многие его произведения на частных сценах, а в 1834 году познакомился лично "с гениальным Анри, талант которого дал мне импульс, имевший большое значение для моей дальнейшей карьеры"^*. Открыто признаваясь, кому он обязан своими успехами, Бурнонвиль представляет собой редкое явление среди хореографов. Это не только позволяет оценить прекрасные черты его характера, но и может служить ориентиром при оценке хореографического творчества Бурнонвиля, особенно начального его периода.

^* (Bournonville Aug., Mit Theaterliv, s. 32 f.)