Дни в Париже

Париж 18 мая 1824 года. "Дорогой отец... я прибыл десятого после тринадцати дней пути. Я остановился в "Hotel des Canton Suisses", rue Grange Bateliere № 30, где намереваюсь остаться на все время"^*.

^* (Bournonville Aug., Lettres a la maison de son enfance, Bd. I-III, s. 5.)

Новое путешествие длилось на десять дней короче предыдущего. Юноша свободен от забот о пожилом отце. Он ждет не дождется встречи с Парижем. Свободный, готовый к завоеванию своей цели (что кажется необычным, если исходить из ходячих представлений о наивности северян перед искушениями большого города), он - в Париже! Молодой человек недолго остается в гостинице, где комната стоит 40 франков в месяц. Через три месяца он находит идеальное жилье. С 1 августа Август переезжает во вновь оборудованную мансарду на rue de Province, 8, в дом Вероники и Пьера Муньи. Они незадолго до этого стали владельцами кафе. Здесь Бурнонвиль остается до самого отъезда из Парижа в 1830 году. Уже в сентябре он посылает отцу отчет о своих расходах за месяц:

30 обедов по 2 франка        60 фр.,
за комнату                   34 фр.,
уборка 10 фр.,
стирка 10 фр.,
Вестрис (преподавание)       60 фр.,
кофе и хлеб 12 су в день     18 фр.,
2 фунта сахара по 25 су      2 фр. 10 су,
2 фунта сыра по 20 су        2 фр.,
2 фунта масла по 36          су 3 фр. 12 су,
8 бутылок вина по 15 су      6 фр.,
6 пар туфель для танцев      15 фр.,
                             221 фр. 2 су

У него было с собой 450 специй^*, поездка стоила 50. Остаток составил 2200 франков. На это не проживешь, и он предвидит, что ему придется брать взаймы, чтобы пробыть пятнадцать месяцев в чужой стране. Покупку шести пар танцевальных туфель за месяц он объясняет тем, что "работает по шести часов в день".

^* (Специя - датско-норвежская монета достоинством в 2 ригсдалера.)

С самого начала жизни в Париже Бурнонвиль общается с представителями различных слоев общества: с хозяевами и посетителями кафе, где "питаются каменщики, каменотесы и другие рабочие"; с представителями всех родов искусства Оперы - артистами, музыкантами, художниками; со старыми друзьями отца, особенно с Луи Нивелоном.

Кроме того, он завязывает странное для добропорядочного юноши знакомство с П. А. Хейбергом, высланным из Дании в сочельник 1799 года за "революционную литературную деятельность". Сам Август объясняет эту дружбу так: "Иногда я посещаю старого Хейберга - единственного датчанина в Париже; за исключением его, бога и дневника, я ни с кем не говорю ни слова по-датски"^*.

^* (Bournonville Aug., Lettres a la maison de son enfance, Bd. I-III, 1969-1978, s. 16.)

Бурнонвиль очень подробно описал парижский период своей жизни. И дал более или менее подробные характеристики всем своим знакомым: он описал своих хозяев, которые остались на всю жизнь его друзьями. О Нивелоне и его круге мы подробно узнаем из изданных писем юности. А преподавание Вестриса, Консерватория и Опера частично стали темами балетов, частично же главным источником вдохновения его работы в театре, если исходить из оставленного Бурнонвилем литературного наследия.

В письмах домой он постоянно рассказывает: "За весь месяц я не пропустил ни одного дня тренировки, работал по два раза в день... на этой неделе работал тридцать один с половиной час.

Я встаю около шести утра и прихожу всегда за полчаса до урока, так что успеваю разогреться до прихода Вестриса"^*.

^* (Bournonville Aug., Lettres a la maison de son enfance, Bd. I-III, 1969-1978, s. 13.)

"Время, остающееся от моих хореографических занятий и очень скудного чтения, я использую для посещения старых друзей отца и моих новых друзей, поскольку все они проявили ко мне и гостеприимство и любезность, которые я часто смущался принимать из страха прослыть паразитом"^*.

^* (Bournonville Aug., Erindringer og Tidsbilleder, s. 83.)

В некоторых отношениях письма поражают. Они не только свидетельствуют о большой зрелости в восприятии искусства. Юноша тщательно описывает экономическую сторону жизни театра: новый балет, потерпевший фиаско, обошелся во столько-то; опера Вебера "Вольный стрелок" за шесть месяцев сыграна 83 раза, за десять - 130 раз. Его первоначальная критика постановки в Одеоне прекращается, но он от нее не открещивается. По письмам видно, что его охватывает все большая и большая нервозность. Основная причина ее - денежные заботы и беспокойство по поводу предстоящего экзамена, после которого решится вопрос о дебюте. В течение нескольких месяцев он был свидетелем "периодически повторяющихся" экзаменов, заканчивающихся плачевными результатами.

Только 23 июля 1825 года он может совершенно конкретно сообщить домой, что "мсье Вестрис желает, чтобы я сдал экзамен жюри в конце августа, после чего может быть назначен мой дебют"^*. Многочисленные хвалебные отзывы, по словам Августа, со стороны Вестриса не могут скрыть того факта, что преподаватель все же счел необходимым потратить на подготовку к желанному дебюту шестнадцать месяцев интенсивных занятий.

^* (Bournonville Aug., Mit Theaterliv, s. 68.)

Дело, похоже, двигалось к катастрофе.