Тени прошлого

Дневник производит иногда странное впечатление, ибо ключ к нему находится в воспоминаниях, изданных лишь через полсотни лет после описываемых событий. Конечно, прогулки по городу, посещение музеев, встречи "провинциалов" с передовой техникой большого города, особенно в области театра, не требуют комментариев. Но в них сразу же появляется нужда, когда автор пишет о посещениях отцом, причем нередких, Пале-Рояля: "Мы пошли туда, чтобы посмотреть на азартную игру, но мне нельзя было войти, потому что я был слишком молод..." Затем мы читаем: "Пале-Рояль с его великолепными магазинами и украшенными зеркалами кафе, как и ранее, давал в своем верхнем этаже приют пороку и отчаянию. И тогда казино процветало и выплачивало парочку миллионов епископству в качестве налога, а дамы в бальных платьях с двусмысленным выражением лица и с недвусмысленными словами и жестами прогуливались по галерее и аллеям сада. Из-под земли, где в сводчатых подвалах помещались такие притоны, как Cafe des aveugles, Jardin d'Idalie, раздавались барабанная дробь, звуки кларнета и хриплое пение. Точь-в-точь как то было и двадцать два года тому назад"^*. То есть в 1798 году, когда Антуан Бурнонвиль в последний раз до того посетил Париж.

^* (Bournonville Aug., Erindringer og Tidsbilleder, s. 35, 125.)

Многочисленные описания сердечных встреч Антуана со старыми коллегами по балету предстают в особом свете. Иногда эта сердечность объясняется надеждой на то, что Август станет их учеником. Но такое объяснение не выдерживает критики, когда речь идет о всемогущих балетмейстерах парижской труппы Пьере Гарделе и Луи Милоне, бывшем танцовщике Оперы Луи Нивелоне и других, встречавших отца и сына также дружески и гостеприимно. Антуан Бурнонвиль виделся с ними в последний раз двадцать два года тому назад, а работал вместе - сорок лет назад, да и то всего два сезона! Такую верность можно считать совершенно исключительной в театральном мире. Этот удивительный факт может быть объяснен только общностью взглядов и симпатий. А нам известно, что Гардель и Милон оставались верными Опере во все времена Французской революции.

Даже сегодня, почти через двести лет после Великой французской революции, исследователи, не питающие симпатии к подобным событиям, поражаются деятельностью Гарделя: "В 1792 году Пер Дюшен - демагог по имени Жак-Рене Эбер^* (один из наиболее влиятельных литераторов, казненный в 1794 году) - писал в Альманахе о балете "Дароприношение Свободе"^**, премьера которого состоялась 2 октября, как о триумфе Гарделя и Госсека. Гардель написал либретто и поставил как танцы, так и песни. "Марсельеза" получила сценическое воплощение... В 1793 году Гарделю была поручена организация важнейших торжественных революционных спектаклей... Гардель сотрудничал с художником Давидом при постановке балета "Праздник в честь Разума" 8 июня 1794 года, этот день был и днем последнего выступления Робеспьера как могущественного вождя"^***.

^* (Эбер Жак-Рене (1757-1794) - деятель Великой французской революции, редактор популярной в народных низах газеты "Пер Дюшен". Казнен в 1794 г.)

^** (Госсек Франсуа Жозеф (1734-1829) - французский композитор, дирижер, педагог. Современники называли его "первым композитором Революции". Постановку его оперы "Дароприношение Свободе" осуществил П. Гардель. В финале спектакля исполнялась "Марсельеза".)

^*** (Winter M. H., The Pre-romantic Ballet, London, 1974, p. 167-169.)

Некоторое объяснение дружбы Гарделя с Антуаном Бурнонвилем прослеживается в заметках 1820 года:

"Второй и еще более великолепной постановкой через несколько дней после нашего приезда явилась замечательная процессия в связи с "Праздником бога". Мой отец, который присутствовал на сатурналиях Директории и слышал мнение своих друзей о постановке "Праздника в честь Разума", должен был считать переход поразительным...^*".

^* (Bournonville Aug., Erindringer og Tidsbilleder, s. 33.)

Продолжим мысль критически настроенного литератора: весь именуемый этим автором "сброд", с которым Антуан Бурнонвиль был на дружеской ноге, работал в процветающем балете в период Великой французской революции: Огюст Вестрис, Луи Нивелон, Шарль Дидло, Луи Милон.

Отец и сын неоднократно встречаются с Антуаном Новером, сыном реформатора балета. "Папа часто с ним беседовал о старых временах. Это были очень оживленные беседы о политике"^*.

^* (Bournonville Aug., Lettres a la maison de son enfance, Bd. I-III, s. 36, 82.)

Как ни странно, но двое танцовщиков, прибывших из маленькой северной страны, были на дружеской ноге не только со старыми знакомыми отца, но и с крупнейшими танцовщиками: Альбером, Полем^* - и многими балеринами, например с Биготтини^**. Им разрешают присутствовать на репетициях балета Омера "Пажи герцога Вандомского", присутствовать на премьере 18 октября и позже на других спектаклях.

^* (Альбер (Декомб) (1789-1865) - французский танцовщик и балетмейстер. Поль Антуан - французский танцовщик-виртуоз, дебютировал в парижской Опере в 1813 г.)

^** (Биготтини Эмили (1783-1859) - французская танцовщица, выдающаяся мимическая актриса.)

Интересно отметить, что Август Бурнонвиль вернется к ряду балетов, с которыми он познакомился во время первого посещения Парижа ("Нина, или Сумасшедшая от любви", "Поль и Виргиния", "Пажи герцога Вандомского"^*), когда значительно позже будет создавать репертуар Королевского театра в Дании. Не вдаваясь в психологические изыскания и не отваживаясь утверждать, что спектакли того лета были особенно удачны, следует все же заметить, что выбор зрелого Августа Бурнонвиля доказывает, что балет до так называемого "романтического расцвета" отнюдь не был умирающим.

^* ("Пажи герцога Вандомского" - балет-пантомима в 2-х актах, поставленный Ж. П. Омером в парижской Опере на музыку одноименной оперы А. Гировеца в 1820 г. В Дании поставлен в 1830 г. "Поль и Виргиния" - балет, поставленный П. Гарделем на музыку Р. Крейцера в 1806 г.)

И еще одно примечательное свидетельство дневника. В летние месяцы Август все чаще ходит в Оперу один. Антуан Бурнонвиль, видимо, насытился репертуаром. Кстати, он был значительно сокращен в то время из-за переноса государственной сцены после убийства герцога Берийского в новое, меньшее здание. Размеры и технические возможности диктовали свои условия: репертуар состоял из "малогабаритных" спектаклей. Это обстоятельство помогло юному Бурнонвилю увидеть парижские балеты с точки зрения соотношения их с датской сценой, и позже он мог представить себе, как воспроизвести их в Копенгагене.