Школа чтения

Первые приметы школы танца при Королевском театре можно обнаружить в 1754 году, через шесть лет после его создания, когда балетмейстер Антуан Комо стал получать плату за обучение фигурантов. Придворный балетмейстер Лоран-старший организовал в 1771 году ежедневное преподавание по определенной схеме, что привело к успехам датских танцовщиков во времена Галеотти. Хуже обстояло дело с обучением детей обычным школьным дисциплинам. Начальная школа не была обязательной для учеников балета (как и для всех остальных детей страны). Это оказалось непрактичным, поскольку большое количество детей позже становились актерами или занимали административные должности, а и тем и другим необходимо было уметь читать и писать. В 1813 году была сделана попытка бесплатно обучать учеников балета закону божьему, правописанию, истории, географии, письму и счету, но года через два все девочки ушли и продолжали заниматься только восемь мальчиков. 29 июля 1814 года было введено обязательное школьное обучение.

Только при Бурнонвиле положение стало более или менее приемлемым. "...Неудивительно поэтому, что ученики балета в дни моего детства и еще долго спустя вырастали в таком невежестве, что едва умели читать и написать свою фамилию..."^*.

^* (Классики хореографии, с. 292. Начиная с сезона 1856-1857 гг. условия в школе несколько улучшились. Для обучения девочек была приглашена Вильгельмина Бехман, а к мальчикам - фигурант Лауриц Нем. - Прим. авт.)

Только после второй мировой войны датская начальная школа перешла в ведение Министерства просвещения и тем самым театр "освободился" от расходов! Преподаватели, программы и учебные материалы - все это встало на один уровень с остальными школами.

Сам Бурнонвиль получил прекрасное, всестороннее образование в частной вечерней школе, куда его определили родители; он учился языкам, танцу, уже в десять лет он был первым по истории и географии. Мальчик упорно трудился над изучением закона божьего, руководитель школы был известным в то время теологом. Ни математику, ни естественные науки в школе не преподавали. В "Воспоминаниях" он сожалеет: "...эти науки были и остались для меня закрытой книгой"^*. Сожаление искренне. Из дневников видно, что, будучи уже зрелым человеком, он посещал ряд лекций в университете, например по астрономии.

^* (Классики хореографии, с. 293. Начиная с сезона 1856-1857 гг. условия в школе несколько улучшились. Для обучения девочек была приглашена Вильгельмина Бехман, а к мальчикам - фигурант Лауриц Нем. - Прим. авт.)

В вечерней школе учили, естественно, немецкую грамматику. Немецкий язык считался тем языком, на котором говорят повседневно.

"По части датской грамматики единственное, чему я учился, - это писать под диктовку"^*.

^* (Классики хореографии, с. 293.)

Именитый теолог привил детям, во всяком случае Августу, любовь к чтению, "на уроках пения мы познакомились со многими стихотворениями наших лириков"^*. Таким образом, школьное обучение расширяло тот опыт, который мальчик получал в театре. Его занимали не только в балете, но и в пьесах, в водевилях. Он работал под руководством актеров, бывших учениками Хольберга. Бурнонвиль приобщался к национальной традиции датской сцены. Труды детства ожили потом в знаменитом изречении - "не только ради удовольствия".

^* (Классики хореографии, с. 293.)

С детства Бурнонвиль впитывал датскую культуру:

"Я обучался у знаменитого драматического актера Росинга и выступал на его бенефисе в роли маленького Эрлинга в пьесе "Ярл Хакон"; Росинг, у которого были парализованы обе ноги, сидя, играл ранее купированную сцену, в которой мистический старец Ауден из своей пещеры соблазняет Улафа (т. е. Ферсона) и защищает старую языческую веру. Мне кажется, что и теперь я слышу его строгий голос, когда он кричит христианскому королю:

"Парень, оставь мои ели в покое!"

И я удивлялся, что актер с явным "трендерским" выговором (норвежский диалект. - Прим. авт.) мог так покорить публику. Современники были едины в мнении, что он и Шварц (1753-1838) - незаменимы...^*

^* (Bournonville Aug., Erindringer og Tidsbilleder, s. 17.)

После смерти Росинга (вскоре после бенефиса) моими наставниками стали Линдгреен (1770-1842) и Фрюдендаль (1766-1836). Под их руководством я сыграл несколько детских ролей, в частности маленького пастушка Эленшлегера"^*.

^* (Bournonville Aug., Erindringer og Tidsbilleder, s. 20.)

Бурнонвиль называет не проходные имена. С детства он знал жизнь театра гораздо лучше, чем его предшественник Галеотти. К середине столетия уже трудно отделить его балетные принципы от выбранной им позиции в борьбе за будущую художественную линию театра.

В детстве Август участвовал и в водевилях и в других музыкальных представлениях, причем с таким успехом, что публика и через полвека помнила его песенки^*. Апогеем в этом амплуа стало исполнение роли Адониса в пьесе "Суд Соломона", где Август снова выступил в компании театральных знаменитостей. Он вновь был "домашним комедиантом".

^* (Bournonville Ch., August Bournonville, s. 135.)

Всех удивляло рвение маленького артиста. Мальчик получал указания от капельмейстера театра Людвига Цинна перед тем, как выйти на сцену. Для большинства детей-артистов этого было вполне достаточно. Но мальчик еще и регулярно занимался музыкой с частным педагогом. Когда Августу исполнилось тринадцать лет, его учителем стал знаменитейший датский скрипач Фредерик Вексгалль. Август брал также уроки рисования. Нужно сказать, что учили его прекрасно, ибо Бурнонвиль не потерял интереса к изобразительному искусству. В течение всей своей жизни он аккуратно посещал выставки и излагал свои взгляды на живописно-композиционное решение спектакля во время подготовки всех своих постановок.

"Необходимо было изучать все, что содействовало моему развитию художника"^*, - объяснял позднее Август свое детское трудолюбие.

^* (Bournonville Aug., Erindringer og Tidsbilleder, s. 20.)

Надо напомнить, что и в этом отношении Антуан Бурнонвиль показал себя верным последователем Новера, который предъявлял огромные требования к образованию танцовщика.