IX

24 июня 1939

Отель Уолдорф. Лондон

Только что получил Ваше письмо. Огорчены, что с Вами случилось такая неприятность. Желаем Вам скорее поправиться. Огорчены также, что Вы не будете на первом спектакле. Но будем утешаться тем, что у Вас не будет "неприятных минут балетного композитора". Минут таких много при приближении первого спектакля, когда костюмы сделаны с ошибками, штаны у артистов падают, места для танцев не хватает, кой-кто из артистов путает, не узнает музыку в оркестре... а балетмейстер отчаянно злится и орет, стараясь все наладить. Каждый раз кажется, что спектакль не пройдет благополучно, что подымут не тот занавес, не тех артистов осветят, кого надо, что артисты не успеют переодеться и т. д.

В "Паганини" большинство артистов переодевается по два и три раза. Переодеваются по секундам, кот[орые] я высчитал с секундомером, метрономом и нотами в руках. Словом, муки перед рождением нового балета немалые. Обыкновенно все налаживается, и лишь балетмейстер идет домой охрипший. Уверен, и в этот раз все будет как полагается, т. е. бестолково, шумно и нервно, и... на свет появится хороший балет. Если Вы приедете не к первому спектаклю, то попадете "на готовое".

О том, что балет разладился, я писал Вам для того, чтобы, увидев на репетициях (если бы Вы приехали), как артисты ошибаются, Вы бы не удивлялись и не огорчались. Теперь почти все уже разучил с новыми, а осталась почти неделя. Новые (хотя их и много) вступили лишь в кордебалет. Главные артисты не переменились.

Отличные исполнители будут: Ростов - Паганини, Рябушинская - флорентийская девушка, Баронова - гений Паганини, Григорьева - ложь, Лазовский и Алонзо - сплетня. 9 хороших танцоров - двойники Паганини. Словом, лучший состав. Постановка очень сложная в декоративном, костюмном, осветительском и танцевальном отношениях. Много трудных виртуозных танцев. Пианиста пока не слыхал. Дорати разучил с одним. Но ему не дали разрешения на работу в Лондоне. Он достал другого. 20-тилетний юноша играет рапсодию наизусть и, как говорит Дорати, очень хорошо. Итак, надеюсь на хороший спектакль. Что будет потом? Глупая, а может быть, и злобная критика. Один критик - "балетоман" сказал мне шутя: "Я слыхал, что Вы выводите критиков? Критиков трогать нельзя! Критик - лицо священное". Я ответил тоже шутя: "Я знаю, что критик лицо священное. Поэтому-то они выходят у меня под "Dies Irae".

И святость, и страшный суд. Все тут".

Напишу вам о всех подробностях постановки.

С пожеланием здоровья и приветом Наталии Александровне и Вам от нас двоих.

Искренне Ваш М. Фокин