[X]. "Дафнис и Хлоя"

                 Знакомство с М. Равелем 
"Нарцисс и Эхо" вместо "Дафниса [и Хлои]". 
              Как Дягилев губил мой балет. 
                  "L'Apres midi d'un Faune". 
     Попытка Дягилева отменить "Дафниса". 
       Премьера балета pour lever de rideau. 
 Ссора с Дягилевым. Инцидент с занавесом. 
     Буря за кулисами и идиллия на сцене. 
                  Хореография "Дафниса". 
Прощание с артистами перед подъездом отеля

Когда летом 1910 г[ода] в Париже Дягилев спросил, нет ли у меня либретто для нового балета, который можно было бы приготовить для следующего сезона, я рассказал балет "Дафнис и Хлоя". Ему и особенно Баксту либретто очень понравилось. Дягилев предложил новую музыку написать Морису Равелю. Он познакомил меня с композитором. Сравнительно молодой М. Равель не был еще в то время таким прославленным метром, главой французских модернистов-композиторов, каким он стал впоследствии. Он пригласил меня к себе, чтобы ознакомить с характером своей музыки. В скромной квартире, на пианино, стоящем, помнится, в столовой комнате он мне сыграл свою "Ундину". Не раз мне приходилось убеждаться, что сам композитор, даже не обладающий в совершенстве пианистической техникой, иногда может дать самое живое впечатление от своего сочинения. Так было и на этот раз. "Ундина" мне очень понравилась, и я даже подумал, что ее следует поставить как балетную картину. Я был очень счастлив, что такой музыкант напишет специальную музыку для моего балета. Я понял, что музыка в "Дафнисе" будет необычная, живописная, а главное (чего мне так хотелось), совершенно непохожая на старобалетную.

Рис. 79. М. Равель. Фотография 1912 г

В следующее свидание я подробно рассказал Равелю (с помощью Бакста, так как сам был слаб во французском языке) все либретто, как представляется мне действие, как представляется мне музыка. Я изложил свои мысли о необходимости непрерывного движения, о цельности спектакля, об отсутствии отдельных номеров, о желательности, хотя бы отчасти, передать характер античной музыки и т. д.

Когда-то я мечтал, чтобы в "Дафнисе" впервые зазвучала в современном театре настоящая, возрожденная музыка Древней Греции. Но во время моих разговоров с Равелем я уже знал, что сведения о музыке античного мира очень скудны, что никакое восстановление невозможно, да к этому времени я стал уже думать, что это и не нужно. Ознакомившись с мыслями Н. А. Римского-Корсакова¹ о невозможности воспроизвести античную музыку (которые он высказал по поводу сочиненной им оперы "Сервилия"), я также ограничился пожеланием, чтобы не было лишь явного противоречия, явного расхождения с характером греко-римского искусства. Конечно, мне уже не приходилось просить Равеля отказаться от традиционных форм старобалетной музыки, как я просил моего первого сотрудника, композитора Кадлеца. Во-первых, Равель никакими балетными традициями не был заражен. Во-вторых, он по ряду моих постановок уже знал, что для нового балета совершенно не нужны: польки-pizzicato, вальсы, галопы, необходимые в старом балете. Потому-то он и согласился писать балет. Полная свобода творчества, свобода в выборе музыкальных форм, размеров, ритмов, длительности отдельных частей, все это давало ему возможность радостно приняться за сочинение музыки для балета, от чего при прежних условиях большинство композиторов отказывалось. В том же, что касается передачи различных моментов действия, я, наоборот, старался договориться с Равелем до последних, мельчайших деталей. Для меня было важно, чтобы мы одинаково чувствовали каждый момент этого "романа пастушка и пастушки на острове Лесбосе", чтобы мы одинаково понимали смысл каждого танца.

¹ (Видимо, говоря о рассуждениях Римского-Корсакова по поводу стилизации античной музыки, Фокин имел в виду соображения композитора о том, что при сочинении музыки на античные темы главным условием является исключение явно противоречащих данной эпохе интонаций, ладового строя и т. п., поскольку следов древней музыки не сохранилось и никто не может в точности сказать, какая именно музыка была в древнем Риме. Однако вненациональной музыки не существует, поэтому необходимо для римской музыки подбирать наиболее близкие ей оттенки, например итальянский и византийский. При соблюдении этих условий никто не сможет упрекнуть композитора в том, что его музыка не римская. (Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. М., 1980, с. 281.))

Вот вкратце сюжет балета "Дафнис и Хлоя", рассказанный мною Равелю (тот же самый, который я дал несколько лет назад Кадлецу, то есть сокращенный из многоактного балета в одноактный, состоящий из трех картин):