Противоречия

Август Бурнонвиль жил в те времена, когда Дания переживала знаменательный период своей истории - это была пора подъема во всех областях жизни: социальной, экономической, духовной.

В год рождения Августа Бурнонвиля Дания и Норвегия представляли собой единое государство. Южный пограничный пункт его находился в Алтоне, соединившейся ныне с Гамбургом, а на севере оно простиралось далеко за полярным кругом. Когда Август умирал, Ютландия от Конгеоен до Скагена стала крупнейшим районом страны, а королевство было самым маленьким на континенте. Крестьянское сословие объединилось в мощные кооперативные объединения, а рабочий класс давно уже вступил в Международную ассоциацию рабочих и основал политическую социал-демократическую партию.

В начале самого плодотворного периода жизни Август был свидетелем свержения абсолютизма, видел, как народ в мирной, но непреклонной духом демонстрации вышел на улицы.

Когда Антуан и Август Бурнонвили впервые отправились из Дании в заграничное путешествие, они были пассажирами различных карет и единственного датского парохода. В старости Август ехал из Москвы через Рим в Париж по европейским железным дорогам.

За годы его жизни денежная система, система мер и весов, правописание и частично алфавит стали не теми, что сложились в предыдущие века. Казалось, лишь человеческая анатомия осталась неизменной. Но даже и в этом можно было усомниться: с одной стороны, индустриализация уродовала детей и взрослых, а с другой, кое-кто, в том числе и Август Бурнонвиль, считая собственные ребра, не обнаруживал отсутствия того, из которого была создана Ева.

В своей родной сфере деятельности - искусстве - Август Бурнонвиль был свидетелем величайшего со времен классической древности переворота во всей европейской культуре: одна из равноправных дисциплин философии - эстетика - после Канта и Гегеля явно перестала быть собственностью только мыслителей^* и по железным законам диалектики романтизма разделила свои владения между теоретиками и художниками^**.

^* (В Копенгагенском университете в течение нескольких веков не существовало специальной кафедры эстетики. Один из предков исследователя-путешественника Витуса Беринга, носивший то же имя, в 1650 году написал диссертацию о поэтике Аристотеля. Эту диссертацию называли уникальным явлением в литературе того времени. В XVIII веке преподавание эстетики перешло от философов к специалистам по греческому и латинскому языкам. Одновременно под влиянием Лессинга ("Hamburgische Dramaturgic") началось резкое размежевание направлений в эстетике. Во времена деятельности Августа Бурнонвиля в датской живописи было настолько сильным влияние историка искусства и эстетика Н. Л. Хейена (1798-1870), что его взгляды наложили отпечаток и на балет. Эстетика музыки развивалась в Дании, как и во всех европейских странах, по своему особому пути и зависела от тесных связей эстетики с педагогикой. Уже в 1604 и 1607 гг. (в Норвегии) выходят первые распоряжения о преподавании музыки в школе. Lifschitz M. Karl Marx und die Xsthetik, Dresden, 1967, S. 68-76. - Прим. авт.)

^** (Henrikson Th., Romantik och Marxism (о работах по эстетике Куусинена), Helsinki, 1971, s. 221.)

Все это, вместе взятое, нашло свое яркое воплощение в творческом пути Августа Бурнонвиля - в его жизни, в величии его мышления, в его ошибочных заключениях; в его безоговорочно активном участии в обсуждении всех наиболее жгучих вопросов своего времени; в его непрекращавшемся всю жизнь то громком, то молчаливом диалоге с событиями европейской культуры (где особо пристальное его внимание всегда было обращено на Францию). Все это можно найти в замыслах его балетов. Поэтому они интересуют людей и сейчас, через сто лет после его смерти, поэтому произведения, которые были совершенно неизвестны за пределами Дании, через сто пятьдесят лет после рождения их создателя фигурируют в репертуарах лучших трупп всех частей света, а это в долгой истории балета явление весьма редкое.

Самоуверенный Бурнонвиль, а его самоуверенность некоторыми современниками воспринималась и высмеивалась как наивность, не предполагал и не ждал иной судьбы, чем та, которую сам предрекал: "От балета, нравившегося веселым и серьезным, детям и старикам, не остается ничего, кроме либретто! Хотя бы эскиз, контур, почтенная руина или скелет, говорящие об истинных объемах и пропорциях! Но либретто! Меньше, чем гильза от сгоревшего фейерверка! Исполнение - вот что создает самый балет"^*.

^* (Классики хореографии, с. 250.)

"...ноты прелестной песенки об Ивановом дне, прозвучавшей в финале балета, еще лежат на пюпитре каждого пианино и долго еще будут сохранять свою свежесть после того, как мое хрупкое создание исчезнет со сцены, а может быть, и из памяти молодого поколения"^*.

^* (Bournonville Aug., Theaterliv og Erindringer, s. 168.)

Прелестная песенка об Ивановом дне не "стоит сегодня на пюпитре каждого пианино", но значится в органной литературе всех датских церквей и в популярном репертуаре каждого пианиста... Ведь это "свадебный вальс", без которого не обходится ни гражданский, ни церковный обряд бракосочетания в Дании.

А "хрупкое произведение" - балет "Народное предание" - не ушел из репертуара и сто лет спустя после кончины его создателя. По-прежнему ни один иностранный театр не решается на его постановку из-за наличия неповторимых элементов датского фольклора. Но по-прежнему балет волнует присутствием множества черт личности своего автора.