Три прощальных спектакля

На долю Бурнонвиля-танцовщика выпала редкая честь - возможность выступить в трех прощальных представлениях. Первое состоялось 10 марта. Он танцевал в "Солдате и крестьянине" и в "Фаусте". Второе - три дня спустя - в балетах "Сильфида" и "Бельман". Третье, и последнее, было назначено на 31 марта.

В течение нескольких месяцев начала 1848 года Бурнонвиль полностью изменил свое мнение о соотечественниках. Странное смешение революционных и националистических настроений того периода явилось трудным испытанием для датчан, через которое с должной трезвостью удалось пройти лишь немногим. Во всяком случае, не Бурнонвилю. Он ликовал вместе с большинством копенгагенцев, считая, что единство народа в один прекрасный день совершенно бескровно разбило самодержавие и создало свободную конституцию страны. Он, как и основная масса датчан, не понимал, что неприятие Данией свободолюбивых стремлений населения Шлезвиг-Гольштейна рано или поздно обернется национальным бедствием^*.

^* (В середине XIX века в земле Шлезвиг-Гольштейн, с 1460 г. находившейся в персональной унии с Данией, развернулось национально-освободительное движение немецкого населения. В результате Датской войны 1864 г. Гольштейн перешел под управление Австрией, а Шлезвиг - Пруссией.)

Бурнонвиль более не сомневался в том, что его соотечественники являют собой единую нацию. Вместе с ними он принимает участие в похоронах Христиана VIII (25 февраля), в двадцатитысячной демонстрации на Дворцовой площади (21 марта). Наступает время его третьего прощального выхода на сцену. После спектакля он записывает в дневнике: "...танцевал в последний раз в "Вальдемаре"... Мои товарищи и весь персонал кричали "ура" в мою честь, и мне пришлось выйти перед занавесом, поскольку меня упорно вызывали. Мать была в театре".

Имеется и другое свидетельство по поводу того же вечера: "Я был в театре, когда Бурнонвиль выступал в последний раз в балете "Вальдемар". Во время представления с галерки бросали портреты герцога Августенбурга и принца Нэра, у каждого на шее была нарисована веревка. Когда в спектакле началась сцена на пустоши Грате и король Свен был убит, раздался возглас: так поступают с предателями! Когда Бурнонвиль вышел перед занавесом, он держал в руках флаг Даннеброг, что вызвало бурный восторг присутствующих. Патриотизм нашел свое выражение в том, что продавались ночные горшки, на дне которых были изображены с веревкой на шее князья-предатели"^*.

^* (Munch V., optegnelser. Memoirer og breve 34, København, 1922, s. 15.)

Мало кто теперь помнит события тех месяцев. Но эпизод с последним спектаклем достоин того, чтобы его упомянуть. Он может быть примером того, как балетное представление становится выражением общественного настроения. Искусство балета в духовном отношении приобрело в Дании такую же силу, как комедия и трагедия. Это был результат восемнадцатилетней деятельности балетмейстера.